Фортуне де Буагобей - Дело Мотапана
Случилось то, что должно было случиться: лодка наткнулась на выступающий из воды камень, разбилась и опрокинулась.
— Ах! Боже мой! — прошептал Дутрлез. — Несчастный упал в море… Гребите скорее, друзья мои.
— Если он умеет плавать, он еще может спастись, — пробормотал матрос, — хотя течение сильное.
— Я его не вижу… И все же гребите!
Они были уже метрах в десяти от лодки, которая плавала килем вверх.
— Вот он, вынырнул! Еще немного — и мы его вытащим!
Но налетевшая на скалу волна поглотила тонувшего.
— Не дадим ему погибнуть! — взволнованно воскликнул Дутрлез.
Никто не ответил. Матросы не хотели рисковать жизнью, спасая легкомысленного незнакомца. Почему он не остался на берегу, а если уж ему захотелось поплавать, то почему не отправился с дядюшкой Гиником, опытным моряком?
— Если вы боитесь, — продолжал Дутрлез, — я сам вытащу его — или утону.
Он смело бросился в море. Дутрлез плавал отлично, но одежда ему мешала, и он скоро понял, что не в силах справиться с течением, которое сносило его к Боссевену. Испуганные матросы повернули, чтобы догнать Дутрлеза, но тот был уже далеко. Он чувствовал, что сможет доплыть до скалы, где лежал Мотапан в резиновом саване, но вдруг чья-то рука судорожно схватила его за воротник куртки. И тут Альбер испугался: он знал, что утопающие никогда не выпускают из рук того, за что уцепились, и боялся, что этот человек схватит его другой рукой за руку или за ногу и это погубит их обоих.
К счастью, бедняга уже почти лишился чувств. Он не отпускал воротник Дутрлеза, но и не шевелился. Дутрлезу оставалось только ждать, пока подойдет шлюпка.
— Держитесь! — кричали ему матросы.
Он держался и через две-три минуты, которые показались вечностью, сумел ухватиться за протянутое весло. Один матрос схватил за пояс неумелого пловца, другой поймал за полу куртки его спасателя, а два гребца помогли втащить обоих в шлюпку. Дутрлеза положили на дно лодки, а когда он пришел в себя и увидел, кого спас, то чуть снова не лишился чувств: он узнал Жюльена де ля Кальпренеда.
— Он жив? — спросил Альбер в волнении.
— Да, — ответил гребец, стоявший на коленях перед спасенным.
Поднеся бутылку с водкой к полуоткрытым губам Жюльена, он добавил:
— Это лучшее средство для тех, кто нахлебался соленой воды. Водка помогает почище растирания.
Он был прав: после первых же капель Жюльен вздрогнул. Доморощенный доктор удвоил дозу, и спасенный открыл глаза.
— Где я? — прошептал он.
— В лодке, хозяин которой вас спас, — ответил матрос.
И тут Кальпренед-младший увидел Дутрлеза, мокрого и бледного.
— Вы… это вы… — пробормотал он и опять лишился чувств.
— Ничего, это пройдет, — продолжал матрос. — Я накрою его своей шинелью, и он согреется. На яхте его напоят горячим грогом. Через час он уже будет на ногах.
Дутрлез молчал — он был в смятении.
— Шлюпка с капитаном уже вернулась, и нам пора возвращаться, — сказал матрос.
— Да-да, везите нас на яхту, — задумчиво промолвил Альбер.
Ему хотелось поскорее сообщить обо всем Куртомеру. Несчастный Жюльен, совершивший очередную глупость, был не в состоянии произнести ни слова. Последняя авантюра едва не стоила ему жизни; другие чуть не стоили чести. И если Альбер Дутрлез мог упрекать себя в том, что невольно повредил ему в деле с опаловым ожерельем, то теперь он мог похвастаться, что спас его от верной смерти.
Бедолага мало-помалу приходил в себя, и матрос, оказавший ему первую помощь, был уверен, что поставит его на ноги. Остальные матросы гребли изо всех сил. Дутрлез во все глаза смотрел на яхту, качавшуюся возле лодки Гиника, но видел на мостике только боцмана.
— Где капитан? — спросил он, когда шлюпка причалила.
— На острове. К нему приехали гости из Парижа. Один из них вздумал плыть на лодке, и его теперь ищут.
— Он упал в море. Мы его вытащили. Помоги нам! А зачем спустили трап, разве есть дамы?
— Есть, две.
От этого ответа сердце Дутрлеза усиленно забилось. Он умирал от желания отправиться к Жаку, но не хотел оставлять Жюльена. К счастью, к Кальпренеду-младшему вернулись силы. Он сел и сказал, еле дыша:
— Поддержите меня, я пойду сам.
Матросы подхватили его под руки, и, опираясь на них, он сумел вскарабкаться на яхту. Дутрлез был обескуражен: брат Арлетт даже не поблагодарил его и вообще не сказал ни слова. Может быть, он не знает, что обязан ему жизнью?
На палубе Жюльен опять лишился чувств. Его отнесли в каюту Куртомера и положили на диван. Дутрлез решил поговорить с ним, но боцман тихо сказал:
— Капитан ждет вас на острове.
— Сейчас еду, — ответил Альбер, совсем растерявшись. — Он видел, что случилось?
— Нет! Но догадывается и очень беспокоится. Он велел сказать, чтобы вы немедленно плыли туда. Но ведь вы тоже побывали в воде? Вам лучше переодеться.
— Не нужно, — пробормотал продрогший до костей Дутрлез. — Позаботьтесь об этом молодом человеке.
— Можете быть спокойны: через десять минут парижанин согреется, а через час забудет о купании.
Дутрлез поспешно прыгнул в лодку и через несколько минут уже взбирался на скалистый остров. Зеленый остров, где его ждали Жак и приехавшие гости, был с одной стороны пологим, а с другой — обрывистым. Поднявшись на вершину утеса, Дутрлез увидел собравшихся на берегу людей, среди которых были женщины. Он побежал к ним, а Жак бросился ему навстречу и крикнул:
— Где Жюльен?
— Спасен, — ответил Альбер, запыхавшись от усталости и волнения.
— Его спас ты?
— Я сумел-таки вытащить его из воды. Он вне опасности… Но не простил меня.
— Ему придется тебя простить. Поверишь ли, этот сумасшедший вздумал один ехать на Боссевен, хотя никогда в жизни не управлял лодкой! Уверен, тебя примут хорошо. Отец и сестра думают, что он мертв. Они видели, как лодка плавала килем вверх…
— Отец и сестра… Как! Они здесь?
— А как же! И моя тетка пожелала приехать с ними! Они все тебя ждут… Они уже бегут сюда… Тетушка, заметив тебя, решила пробежаться, будто ей двадцать лет!
Дутрлез чуть не лишился чувств, но Жак схватил его за руку.
— Мой сын! Вы видели моего сына? — крикнул граф де ля Кальпренед.
— Он будет обедать с нами, — весело ответил Куртомер. — Но, если бы Альбер не бросился в воду и не вытащил его, мы бы никогда больше не увидели Жюльена.
— Как?! — поразился отец, дрожа от волнения. — Это вам я обязан?..
— Достаточно только на него взглянуть: он мокрый с головы до ног. И похож на тритона, — смеясь, сказал Куртомер.
Дутрлез молчал. Подошла Арлетт, но он едва смел на нее взглянуть.
